после долгих проб и ошибок.
Было ли блюдо, которое они решили воссоздать, просто пищей? Или же, готовя и испытывая его, они вспоминали о родине, куда теперь не могут отправиться?
Такие люди живут на этой земле. Я смогу вернуться с целой кучей рецептов. Как и всегда, сила будет сохраняться посредством „частиц“, так что не беспокойтесь. Я не буду отсутствовать слишком долго. Желания всегда усиливаются в хаосе и ослабевают в стабильности. Я останусь здесь до тех пор, пока хаос, вызванный войной, не утихнет».
* * *
В 1960 году весна пришла и на Чхонгечхон[38]. Мутная вода, смешанная с нечистотами, просочилась в резиновые башмаки. Зимой все вокруг замерзло, и это, по крайней мере, было лучше, чем канавы, которые возникли тут и там по весне. В 5:00 люди с расфокусированными взглядами выходили из покосившихся лачуг. Чу Бидан тоже брел среди них. Сможет ли он устроиться на работу сегодня? Ни резиновым, ни швейным фабрикам старики вроде него были не нужны.
«Ну разве не живут все люди здесь лучше, чем я? Разве они не молоды? А это самое важное».
Не у всех, кто живет в трущобах, ситуация одинаковая. У кого-то вся семья собирается вечером вместе и может хотя бы сварить себе зерна, а кто-то не может позволить себе даже лачугу и вынужден вырыть землянку под железнодорожным мостом и жить там. Прошлым летом Чу Бидан с трудом смог оттуда выбраться. Если бы у него это не вышло, по прошествии лета он бы там и умер.
– Слишком долго я прожил. Слишком долго… – бормотал Чу Бидан по привычке, шаркая ногами. Он постоянно говорил так и до войны, так что к этому бурчанию примешивалась также гордость. Уже десять лет прошло с тех пор, как сын, который зарабатывал на жизнь тяжелым физическим трудом, поднял приличные деньги на ставках и пригласил овдовевшего и с трудом сводившего концы с концами в деревне Чу Бидана в Сеул. Тот подумал, что прожил долгую жизнь и теперь получает от сына поддержку, и его плечи расправились. Когда кто-то спрашивал его, откуда он, Чу Бидан отвечал, что прожил уже слишком долго и теперь стал обузой для сына, на что люди хвалили его замечательного сына. Тогда он впервые осознал, насколько приятно слышать, как его ребенка хвалят. И потому, продолжая повторять, что уже прожил слишком долго, он решил прожить еще и еще дольше.
Пройдя немного, Чу Бидан остановился перед магазином зерна в районе Чхансин. Рис и ячмень в больших корытах, стоящий около магазина большой грузовой велосипед, просторный двор за воротами, главный дом в форме буквы «Г» с жестяной крышей и его арендаторы. Здесь было собрано все богатство, которого хотел Чу Бидан. Каждый день, когда он проходил мимо магазина, он украдкой глядел на свое лицо, отраженное в стеклянном окне. В блестящих решетчатых окнах всегда отражалась потрепанная фигура старика. Он надеялся, что случится какое-то чудо и в окне появится энергичный молодой человек, но этого не происходило.
– Старец, идете на работу?
Владелец магазина зерна, Кривой, увидел Чу Бидана и согнулся в глубоком поклоне. Он был мужчиной лет сорока, и все звали его Кривым, потому что кость на одном из его запястий выпирала наружу и была искривленной. Он часто предлагал Чу Бидану поесть у него.
– Ну, вроде того. Собираюсь дойти до Чонно.
Чу Бидану не нравилось, когда Кривой называл его старцем. Никто не называл его таким образом. Чу Бидан был «стариком Чу». Хоть оба выражения и означали старого человека одного возраста, но «старик» и «старец» разительно различались. Чтобы называться старцем, нужно было как минимум носить обувь и курить сигареты «Ариран». А у него не то что нормальной обуви не было, даже его старые резиновые башмаки уже пооткрывали рты, поэтому он считал подобное обращение к себе оскорблением. Каждый раз, когда Кривой называл его старцем, внутри Чу Бидана вздрагивало что-то черное.
«Судя по тому, что этот юноша владеет магазином зерна, он, должно быть, из богатой семьи. Вот поэтому-то слово „старец“ ему более привычно и он меня так называет».
Чу Бидан шел, утешая свое кривое нутро. Сегодня он собирался дойти до района Иксон и поглядеть, не сможет ли что-то доставить. Тут и там на землю извилистых аллей, словно вехи, падают лепестки цветов вишни. Идя по ним, он вспоминал о том, как впервые приехал в Сеул. Когда он прибыл сюда, чтобы встретить сына, вокруг точно так же разлетались лепестки.
Война началась через три месяца после того, как он начал жить с сыном. Они бежали, не понимая, что к чему, и во время эвакуации разлучились. По пути в Пусан Чу Бидан все время искал сына, но не узнал никаких вестей о нем. После окончания войны он думал вернуться в свой родной город, но из-за сына снова приехал в Сеул. Дом лежал в руинах. Поскольку всеми имущественными вопросами, включая и документы на дом, занимался сын, Чу Бидан бродил по улицам, сделавшись человеком без денег и связей. Люди, приезжавшие из родных мест, говорили, что там тоже полный бардак и работы еще меньше, чем в Сеуле. Так Чу Бидан стал в этом городе бродягой. Он с трудом влачил жалкое существование, перебиваясь случайными подработками и полагаясь на доброту окружающих.
«Хорошо живется Кривому. И земля, наверное, ему принадлежит? И голодные рты кормить не надо. Интересно, куда он тратит все заработанное? Молодой, богатый. А запястье, должно быть, стало таким во время войны. А ведь есть и те, кто без ног оттуда вернулись, так что ему еще повезло. Вот бы у меня была такая удача».
Если бы ему повезло, как Кривому, если бы у него был хороший магазинчик, как у Кривого, если бы он был молод, как Кривой, если бы как Кривой… Чу Бидан все бормотал и бормотал, бесконечно завидуя жизни Кривого.
– Как было бы здорово, если бы жизнь Кривого стала моей.
В этот момент подул ветер. Он пробежал из одного конца переулка в другой, будто кто-то схватил ветер за край одежды и потянул. Ветер поднял лепестки вишни, разбросанные по земле, в воздух, так что казалось, словно они вновь падают с деревьев. Чу Бидан скользнул взглядом вслед парящим лепесткам, и на короткий миг ему показалось, что время повернулось вспять.
И в конце концов его взгляд наткнулся на странное здание.
«Оно всегда там было?..»
В районе Иксон он был не раз и не два. Когда ему повезло устроиться на работу носильщиком, он хорошенько побродил по здешним переулкам и знал, где находится большинство зданий. К тому же это здание настолько бросалось в
